Перевал Абано. Конец июня, 12 градусов, солнце, снег, ветер, красота.
Но руки мерзнут.
Влево - дорога, спускающаяся в Кахетию. Вправо - в Тушетию.

По словам исполнителя главной роли, это Призрак Перевала.

Рододендроны в цвету - мы очень удачно поймали момент, на обратной дороге они уже отцветали. Эти пятна, похожие на карты материков, и есть заросли рододендронов.

Мы на втором этаже нашего гестхауса в Верхнем Омало (он недешевый - 70 лари с носа, но - все удобства, трехразовое питание, детей за людей не посчитали, то есть наша четырехчленная семья платила за двоих. Нас бы все равно душила жаба, но мы были по работе с группой чехов, и было технически удобно жить с ними рядом. Если съездим сами, будем жить в палатке))

Попав на луг, чешские экологи пришли в возбуждение с долей восторга и нотками изумления. Потому что - невиданное разнообразие видов, еще и чертовски редких. Войта Младший за эти пару дней выучил кучу названий цветов и птиц (орнитолога тут нет в кадре, он ищет пернатых).

А вот парень, из-за которого и было много восторгов - ятрышник клопоносный, Órchis corióphora. В Чехии он считается исчезнувшим видом (находят пару десятков экземпляров). А тут его полный луг. Берегите природу, мать вашу.
На втором фото - таволга (Filipéndula ulmária), ქაფურა - не самое редкое, но одно из самых красивых растений.
Все, бросаю мучать всех цветочками, но еще вот эта красотка (на третьем фото) - заразиха (Orobanche), კელაპტარა. Такая нежность - и такое название. Потому что она - паразит (как по-женски), ни одной зеленой детали, фиг вам личный фотосинтез, и доит корнями всех вокруг. Понемножку. Нежно.

Когда подпись к фотке находится на самой фотке. Тушетский национальный парк

Деревня Шенако, ее летний вариант (зимний - тут же, под холмом, там держат скот, когда все завалено снегом, и живут рядышком с ним, и ветер там так не свирепствует).

Мы устояли перед соблазнами папах и кустарных шерстяных панно с кривоватыми, но милыми то ли овцами, то ли оленями, но в самом конце деревни нас заловила пожилая Цирцея, богиня маркетинга - пока она рассказывала о Старом Дикло и границе с Дагестаном, дети решили купить у нее вязаные митенки, а их родители - вот эти клевые круглые штуки, калти, сделаные из высушенной створоженной сырной сыворотки (сушеный надуги, в общем), безумно вкусные, и не портящиеся годами. Путлибы эльфов, только лучше.

Кроме умопомрачительного вида, это еще и вид на спорные территории - нам с горы в эту сторону спускаться уже нельзя (о чем нас галантно предупредил молоденький пограничник с автоматом и большой белой собакой), потому что там внизу уже как бы территория России (на зеленом склоне напротив влево видна деревня, кстати). Но официально и по картам - это должна быть еще территория Грузии.

Холм с соснами, прямо над крупами лошадей - туда мы идем, в Дзвели (Старое) Дикло, неприступное, и потому брошенное, ведь даже за водой приходилось бы спускаться к реке очень далеко по очень крутым скалам.

То, что выглядит идиллическим соединением растений и живописных развалин, на самом деле - остатки деревни Дзвели Дикло на утесе, с обрывами с трех сторон. Темный сланец, из которого состоят скалы и из которого тут построены все дома, крошится, скользит, рассыпается под ногами, и руками, так что детей мы держали мертвой хваткой. На всякий случай.

И вот из Старого Дикло открывается вид на Дикло Новое, откуда мы пришли.
Триумфальная фотка - мы на самой высокой точке развалин, влево от нас - Тушетия, вправо - спорные горы, за ними - Дагестан.

С такого ракурса кажется нереальным, что на склоне может приютиться деревня, и что в ней можно жить. А живут ведь, - дидойцы.

Новое Дикло уже близко, и на этой фотке хорошо видны террасы, оставшиеся от бывших на них когда-то полей - когда в деревне жило еще много народу. Сейчас людей мало, и им хватает садиков прямо у дома. А зимой и вовсе никого - зимой тушинские деревни неприступны, зимовать остается горстка людей на всю Тушетию, пара пастухов и рейнджеры.

Мы снова в Шенако, вернее, под ним - решили напиться воды из источника. Если сунуть туда голову и подождать, пока глаза привыкнут к полутьме, видны сквозь совершенно прозрачную воду каменные стены глубокого колодца, и плавающая в этой воде крупная рыбина - форель. Форель всегда подсаживают в этот колодец - потому что в плохой воде форель не живет, и рыбина хранит свою воду, сторожит колодец. У той, что плавает там сейчас, смешная белая полоса вдоль верхней губы, и в полутьме кажется, что форель весело и белозубо ухмыляется. А форелья вода очень вкусная.

Вечернее солнце в Нижнем Омало. Все умиротворены (наш поход удался, чешские друзья исследовали лес, а в Омало к своему удовольствию обнаружили все пришедшие почтой краски, которые нужны им для обозначения туристических маршрутов на следующий день), подумывают об ужине и постели. 

Но ужинать рано. Потому что нельзя просто взять и проехать двести метров по излучине дороги. Надо важкацурски взять короткий подъем и съехать колесами в глубочайшие колеи. Потому что Зезва - хозяин джипа, неутомимый и опытный рейнджер, параллельно - безбашенный тип. Тут мы нашей машиной уже стащили Зезву вниз, и теперь мужеская часть компании толкает джип, чтоб он завелcя.
Что делает человек, машину которого только что вытащили из колей крутого подъема? Правильно, незамедлительно берет этот подъем снова, на этот раз успешно. Ведь, в конце концов, кто тут мужик - подъем или Зезва? (Блестящая полоса посередине - это земля, отполированная брюхом застрявшего джипа.) Как сказал один из задумчивых местных: "Зезва - это Зезва".

Что делают дети после длинного похода на целый день? Мои лезут на крепость Кесело, что в Верхнем Омало. И зачем им тропинки, тропинки для слабаков.

С Кесело открывается вид - много видов. На Омало. На все четыре ущелья. На мир.

Самая нижняя башня в Кесело, она немного в сторонке. И по мере того, как темнеет, от башен остаются только силуэты, а мы спешим вниз, в Омало.

Автор текста и фото: 
Анна Кубецова

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ

Посмотрите и это