Этой сенсации почти полвека: в 70-х грузинский ученый Ясон Бадридзе провел в волчьей стае два года. Я вспомнила о нашей беседе, случайно наткнувшись на это видео. А мое интервью - ниже.

Ясон Бадридзе, предпринимая свой эксперимент, меньше всего думал о сенсационности. Контакт с хищниками он рассматривал как необходимый этап научной работы. Изучая онтогенез поведения животных, было не худо получше рассмотреть их повадки в естественных условиях. Так в 1974 году выпускник биологического факультета Тбилисского университета, младший научный сотрудник института физиологии, прихватив с собой лишь бурку и кое-какой запас еды, отправился в чащу Боржомского заповедника…

Мелкие тряпочки как начало докторской диссертации

Сначала нужно было постепенно приучить хищников к своему присутствию. Он долго носил на себе многочисленные мелкие тряпочки – чтобы они пропитались запахом человека. Раскладывая их на волчьих тропах, он как бы подавал весточки о себе. Сначала волки обходили стороной эти знаки. Потом стали рвать их. Потом – «помечать» мочой. На следующем этапе ученый стал выкладывать на тряпочки кусочки мяса. Еще до начала экспедиции договорился с егерями, чтобы они вообще не появлялись на этой территории на протяжении всего эсперимента. Волки должны были понять, что этот человек для них не опасен.
Взаимное сближение было очень медленным – только через 5 месяцев они смогли хоть издалека, но лично познакомиться. Через 6 месяцев Ясон Бадридзе сопровождал волков на всех их маршрутах, хотя пока на почтительном - примерно метров в пять - расстоянии.
- Они поняли выгоду моего присутствия. Во-первых, их перестали беспокоить егеря. А во-вторых, с моим участием их охота стала более продуктивной.
- Поняли?
- Именно поняли. У волков – потрясающие способности к рассудочной деятельности
- А каким был ваш вклад в охоту?
- Самый непосредственный. Я мог перекрыть отступление добыче, помогал загонять зверя.
- Вы имели свою часть добычи?
- Уже потом, когда мое положение в семье достаточно упрочилось. Мне позволялось срезать кусочки мяса, когда остальные уже насытились. Их можно было зажарить где-нибудь подальше, за рекой. Это было хорошее дополнение к холодной тушенке.
Зажигать костер в присутствии серых братьев было нельзя. Я спрашиваю Ясона Константиновича: из-за непредсказуемости возможной реакции зверей? Он поясняет: они не должны были привыкнуть к огню, огонь – это люди, а люди – это опасность. Ученый берег своих друзей: привыкая к нему, они ни в коем случае не должны были привыкнуть к человеку вообще – это могло стоить им жизни.

Поговорим, брат…

Ясон Константинович помнит – до сих пор мороз по коже – самые первые контакты. Лежит он, скажем, в своей бурке и вдруг пробуждается от одного маленького, но очень серьезного звука: хрустнул сучок, глухо прошуршала хвоя. Вот он, зверь. Подошел и нюхает. Обнюхал грозно и внимательно, «пометил» лежащего и отошел. Глубокий, но бесшумный выдох: пока можно расслабиться, товарищ младший научный сотрудник.
- Вас «пометили» – чтоб указать ваше место, приопустить ваш статус?
- Да, но не только. «Метят» свое, свою территорию, собственность.
- То есть так они как бы принимали вас?
- Да, но как собственность. Вожак указал мне место в семье. Вряд ли у меня был шанс с ним поспорить.
… И началась совместная жизнь. В новой семье. Собственно, именно с этого момента началась главная часть уникального экперимента. Его результаты еще долгие годы проверялись и уточнялись в работе с другими группами волков, но фундаментальная основа была получена ученым в лесах Боржомского заповедника. Кандидатскую диссертацию он защитил спустя добрый десяток лет, а докторскую – совсем недавно, в 1997-м.
Но это потом. А пока – вот он, глухой и темный лес. Тридцатилетний Ясон, как повзрослевший Маугли, живет полной звериной жизнью, охотится, пробегая в день по 40-60 километров, отдыхает, общается, «разговаривает». Ученому удалось установить семантические значения наиболее распространенных волчьих звуков. Он понимал по-волчьи и мог воспроизвести, например, призыв на охоту, или желание отдохнуть, или предостережение об опасности. Но это не все! Он расширил волчий лексикон – придумал тип воя, которого не было в репертуаре волка, - и связал его с едой. Иными словами, ученый издавал определенное сочетание звуков, после чего появлялось угощение. Через некоторое время – к хорошему привыкаешь быстро! – оставил братьев без «халявы». Фантастика – они стали требовать еды той же голосовой комбинацией!
А как они спасли его от медведя? Однажды Ясон – по неопытности, говорит сегодня, - едва не наступил на спящего хозяина леса. Медведь взвился на дыбы на расстоянии чуть больше метра от человека. И вряд ли Ясон Константинович написал бы свои диссертации, если б не его семья. Волки, которые, в принципе, никогда не связываются с медведем, окружили его, отвлекли на себя, дав человеку возможность ретироваться.

Совсем другая цивилизация
… если под ней разуметь не машины и дома, а внутренние механизмы отношений в сообществе. Волк – зверь социальный. Он живет в группе, он воспитывается группой, ведет себя в интересах группы, работает на достижение совместного с ней результата. Только в раннем возрасте – до 7-8 месяцев – волчонок вынужден быть эгоистом. Выживает сильнейший и более дерзкий, и только в этом периоде волчата могут покалечить и даже убить друг друга. Во взрослой жизни это исключено, их основное стремление – удовлетворять потребности группы. Только таким способом волк может удовлетворить и свои потребности как особи.
Волчья семья – это жесткая иерархия. Вожак – воля и интеллект группы. Только он имеет право «помечать» семейную собственность, задрав заднюю ногу. Все прочие самцы в семье справляют малую нужду так, как это делают щенята – слегка присев и прогнувшись. Право поднятой ноги – трон и скипетр волчьей власти.
Только вожак имеет право на потомство. В условиях исключительной моногамии волчьей семьи это означает, что только одна пара имеет приплод – вожак и его избранница.
- А остальные?
- Остальные вообще не участвуют в воспроизводстве. Социальный прессинг столь велик, что у остальных зверей в группе вообще отсутствует цикл самовоспроизводства. Это означает, что у волчиц, кроме жены вожака, отсутствует течка, а у волков, кроме вожака, - отсутствует хоть какой-то интерес к этой стороне жизни.
- То есть ничего общего с собаками?
- Абсолютно.
- А разве это не угрожает численности популяции?
- Если эта численность должна пополняться – скажем, погиб вожак или произошла еще какая-то катастрофа и срочно требуется увеличение численности – социальный прессинг автоматически снимается, и начинают размножаться одновременно все взрослые особи. В такие годы вместо приплода в 6 волчат на свет может появиться 26, и формируется новая иерархия, после чего вновь вступает в силу социальный запрет.
Волчья семья - это определенные территориальные – раз и навсегда завоеванные – владения. Территория популяции выглядит как отдельные владения семей с четкими границами, которые регулярно «помечают» вожаки. Границы отдельных семей никогда не соприкасаются и разделены буферными, как бы «ничейными», зонами. Когда численность семьи превосходит оптимальные размеры, лишние члены – с наинизшим статусом, старики и малоперспективная молодежь – изгоняются в буферные зоны. Волки охотятся только на территории своей семьи, и их добыча – косули, олени – имеют относительно более безопасное место именно в буферных зонах. И хотя там тоже пробуют охотиться изгои – их охотничьи способности намного ниже, следовательно, у копытных больше шансов выжить.

Помню вас, мои серые братья

Работа Ясона Бадридзе основательно скорректировала находки немногочисленных - исключительно иностранных – исследователей волка. Она дала обширный и уникальный материал, обогатила научное представление об этом звере. Труды Бадридзе подняли на новую ступень понимание закономерностей и этапности формирования поведения волка. Ученый доказал высочайший уровень рассудочности этого животного, наличие у него интеллекта. В 1992 году Ясон Бадридзе послал материалы многолетних наблюдений знаменитому Джеральду Дареллу. Вскоре пришел ответ: «Блестящая работа!»
Два года в Боржомском заповеднике были самым масштабным эспериментом ученого. Но они были лишь началом. Долгие годы он продолжает исследования – изучает волков как в естественных условиях, так и в неволе. Он – научный руководитель авторитетной неправительственной организации – научно-исследовательского центра консервации видов. Центр, помимо прочей обширной работы, занимается вопросами реинтродукции (восстановления чиленности) в природу редких и исчезающих видов животных. Исследования волка используются как модельный материал, как научная основа для работы с другими животными.
… И все-таки, работая с другими волками, он всегда помнит ту свою настоящую волчью семью.
- Как вы расстались?
- Я ушел.
- Конечно, не без эмоций.
- Конечно. Я покидал друзей.
- А они? Они ведь заметили ваше отсутствие?
- Я хорошо представлял, что будет после моего исчезновения. Когда погибал или пропадал один из членов семьи, остальные очень переживали: выли, впадали в депрессию, не хотели охотиться.
- И вы больше никогда к ним не возвращались?
- Вскоре вся семья погибла. Была, видите ли, очередная облава. Считалось, что чем меньше волков, тем больше оленей.

Жизнь как она есть

Человек никогда не любил волка. Из конкуренции, пожалуй, - волк питается тем, что вполне подходит и двуногому хищнику. Неприязнь к волку на протяжении целых десятилетий культивировалась законодательно – вплоть до 1993 года отстрел серых поощрялся суммой в 50 рублей. Если кто не помнит – в те времена зарплата в 100 рублей считалась вполне приемлемой, и заработок на волках представлялся весьма прибыльным. Правда, к результатам приводил прямо противоположным. Считалось, что, отстреливая волков, государство заботится о сохранности личного и колхозного скота. Однако на практике стреляли не того серого, который драл коров у околицы, а бежали в лес. В итоге, как правило, погибали сильнейшие - вожаки, а оставшимся – молодняку и старикам – не оставалось ничего иного, как охотиться вблизи деревень, где прокормиться гораздо легче.
Двуногий уверен в своей исключительности. Ее дают нож, винтовка, капканы и сеть. Вездеходы и вертолеты… Когда-то стрелочка его эволюции взяла чуть-чуть выше, и через какие-то миллиарды лет среди тысяч способов организации существования природа имеет один, который попирает все остальные…
Нынешнее состояние природы Ясон Бадридзе считает катастрофической:
- Тамерлан, арабы, монголы и турки – все вместе они не нанесли природе Грузии столько вреда, сколько причиняют ей сегодня браконьеры. За последние годы на 60-70 процентов упала численность копытных. Оленей в Восточной Грузии осталось не более 300 особей – в Западной они исчезли вовсе. Косули исчисляются примерно 2 тысячами. Что, всех их поел волк? Глупость это. Волк давно сидит на домашних животных. В лесу человек не оставил ему пищи…

Боржомский волк ему товарищ

Похожие записи в блоге

Похожие записи в блоге

Friend in Georgia