Почти детективная история

Эмиль Чиабери

Эта история приключилась со мной в то самое время, когда в Тбилиси проходила американская выставка. Было это году эдак 1976 или 1977-м. До того мы у себя в городе никаких американцев глаза не видывали. А тут не только они сами – невероятные, как инопланетяне, - но с целой выставкой ширпотреба, чего у нас тоже отродясь не бывало. Великий СССР, знаете ли. Вот и повалил народ поглядеть на чудеса. К тому же прошел слух, что каждый посетитель получит подарок: пакет с яркими журналами - проспектами легковых автомобилей, автоматов для производства пластмассы, рекламных фотографий и многое другое, как мы сейчас понимаем, безусловно ценное. Особенно привлекал советских граждан никем не виданный дотоле целлофановый пакет – и его якобы можно будет многократно использовать в личных целях. И еще, если повезет, можно было обрести круглый железный значок с изображением американского герба – и потом гордо и круто носить на рубашке. И если уж совсем-совсем повезёт, то удастся ещё и попробовать знаменитую пепси-колу в маленьком бумажном стаканчике, которым наделяли посетителей.

Темнеет, выставка скоро закроется, но уходить совершенно не хочется. В который раз остановился у стенда с фотокамерами. Оживленная девушка-консультант, мило улыбаясь, помахала мне рукой, приглашая подойти поближе, и тут же предложила сделать экспресс-фото на память. Усадив меня перед белоснежным экраном и отрегулировав свет и тень всевозможными фильтрами, она начала снимать. Вначале с толком, методично щёлкая кадр за кадром. Затем аппарат застрекотал, как сверчок. С разных сторон меня поджаривали мощные лампы, и скоро лоб покрылся потом. Больше сил нет терпеть. Но она продолжала щёлкать. Вдруг аппарат умолк. Тоже перегрелся, подумал я и увидел перед собой её расстроенное лицо.

- Всё в порядке? - поинтересовался я сочувственно.

- Ничего не получилось, придётся нам ещё немного поработать, но только не сегодня. Не отказывайте, мне это необходимо. Меня зовут Сью Кенчян, - сказала она по-русски, с чуть заметным английским акцентом.

- Армянка, что ли, Сусанна? - удивился я.

- Нет, я американка из Нью-Йорка, во всяком случае здесь и сейчас.

Мы договорились встретиться завтра, я пригласил ее на ужин к себе домой. Сью согласилась.

На следующий вечер я показывал Сью достопримечательности. Тбилиси ей очень понравился, но она казалась какой-то озабоченной, постоянно оборачивалась и наконец обреченно-упавшим голосом объявила, что нас преследует какая-то машина.

Ещё около часа я неторопливо колесил по улицам, пока у меня не родился коварный план. Моя машина юркнула в знакомую с детства арку. Мне было хорошо известно, что здесь нет сквозного проезда. Я быстро свернул в первый же тупик и погасил фары. Вскоре показалась машина преследователей. Она быстро проехала мимо по узкой аллее. Вот и всё! - конец погоне, там тупик. Сейчас они доедут до стены, а развернуться не смогут - дорога там сужается. Этим ребятам придется выбираться задним ходом. По тесному переулку и к тому же в темноте. На это уйдет минут 15, не меньше. А нам этого времени хватит, чтобы спокойно доехать до моего дома. Вечер мы провели весело, обсуждая в деталях этот почти детективный сюжет.

Прошло два-три месяца. Выставка переехала сначала в Ленинград, потом в Москву и, кажется, в другие советские города, а потом вернулась в Штаты. Вот только Сью осталась работать в Москве, в американском посольстве. О гонке с преследованием, казалось, все забыли. Но, как выяснилось, не все.

В то время я начал работать педагогом в музыкальном училище номер два. Однажды утром там появился молодой человек, представившийся работником военкомата, и попросил меня проехать с ним для выяснения какого-то вопроса. Но приехали мы не в военкомат, а в некое здание неподалеку от него. На дверях угрожающе красовались три буквы: КГБ.

Кабинет на первом этаже. Бесшумно захлопнулась тяжёлая дверь. Комната едва освещена настольной лампой. Голые стены, окон нет, на стене висит чей-то портрет - не разглядеть.

Мужчина с необыкновенно круглым, как арбуз, лицом представился полковником. Стал задавать вопросы. Откуда знаешь, как давно, кто познакомил, где встречались. Одни и те же вопросы задавались в разном порядке, все - о Сью. Потом посыпались незнакомые иностранные имена, которые я никогда не слышал. Так продолжалось несколько часов. Мои ноги онемели, будто зловещие корни опутали их. Вспомнил деда. Возможно, он тоже сидел в этом кабинете в далёком 1938 году, прежде чем сгинуть в подвалах. А они находятся прямо под креслом этого круглолицего полковника, можно не сомневаться.

Внезапно зажегся такой яркий свет, что пришлось некоторое время посидеть с закрытыми глазами. Чуть приоткрыв их, я увидел ехидно улыбающегося полковника. Его лицо стало еще более спелым. Сейчас этот арбуз треснет - вовек не отмоешься.

- Кажется, вы пока вне подозрений, - проскрипел он. - Надеюсь вам ясно, что никто не должен знать о нашем разговоре.

После секундной паузы он добавил:

- Кстати, я должен бы взыскать с вас за ремонт машины, разбитой по вашей вине, вы заманили ее в тупик, - он мгновение испытующе смотрел на меня. - Ну да ладно.

- Я не виноват, что ваши подчинённые не умеют ездить задним ходом, - пробормотал я, немного осмелев.

Мне довелось встретиться с круглолицым полковником ещё пару раз. Он вызывал меня для уточняющих бесед, но вёл себя более сдержанно. По-прежнему старался поглубже заглянуть в глаза, но свет не выключал и прожектором не слепил. После третьей встречи полностью потерял ко мне интерес, и больше я его никогда не видел. Много лет спустя, переехав в США, я легко разыскал Сью. Она работала на кафедре русской литературы в одном из университетов.

Полковник сильно удивился бы, узнав о нашей теперешней дружбе.

Эмиль Чиабери, фото Галы Петри - для (C) Friend in Georgia