Как я стал владельцем футбольной команды

Эмиль Чиабери

Иногда родители оставляли меня на ночь у бабушки с маминой стороны. Вдоль площади, которая носила имя Ленина, по правую сторону располагались, друг за дружкой, магазины. Сперва большие: Военторг, Гастроном и Детский Мир. Затем магазины поменьше: канцелярских товаров, коллекционных почтовых марок и одежды. Завершался ряд угловым магазином - булочной, где пекли грузинский хлеб. Тут же, за поворотом и начиналась коротенькая улица Желябова, которую подпирали со стороны площади небольшие дворики и складские помещения. Начиналась улочка там, где заканчивался ряд магазинов. А кончалась ровно в том месте, где начинался торговый ряд.

Небольшой двухэтажный кирпичный дом под номером 24 принадлежал бабушке. Дом был старым, немного покосившимся от времени. Трещины на фасаде с каждым годом становились длиннее и глубже. Несмотря на это, он был единственным подспорьем большой семье, оставшейся без кормильца в годы сталинского террора.

Всего на обоих этажах располагалось 6 небольших квартир, каждая из которых имела свой отдельный выход во двор. Чтобы как-то свести концы с концами, бабушка пустила жильцов за небольшую плату, а когда и этих денег стало не хватать, то начала распродавать квартиры.

В одной из проданных квартир, на втором этаже, жила семья Арутюновых. Старший брат, Генрих, был художником-декоратором в армянском драматическом театре имени Шаумяна. Его комната была сплошь завалена эскизами к предстоящим постановкам, а на стене висели фрагменты декораций уже действующих спектаклей. Художником он был от Бога. До сих пор помню его картину ”Разъяренный бык”, на которую невозможно было долго смотреть: вот-вот разорвёт тореадора в клочья, а затем примется за нас.

Средний брат, Жоко, был переводчиком с английского языка в Потийском морском порту, часто уходил в долгие рейсы со своим рыбным траулером.

А младший, студент Политехнического института, весёлый, шумный балагур Валик, пока был просто ярким парнем, интересующийся всем и вся.

Братья были совершенно не похожи друг на дружку не только внешне, но и темпераментом.

Старший - высокий, худой, носивший очки - интеллигент, с медленной изысканной речью. Одноклассник композитора Таривердиева.

Средний - невысокий, коренастый, молчаливый, но часто пускающий больно ранящие колкости.

Младший, ниже среднего роста, - любитель поговорить, никогда не умолкающий. Объединяла их только огромная любовь к футболу. Похоже, они знали всё не только о футбольных командах, но даже и об отдельных футболистах: что спасло Бобби Чарлтона когда почти вся команда погибла в авиакатастрофе, и почему бразилец Тостао забивает голы только в правый нижний угол.

Всё началось с того, что Генриха пригласили в постановку Пермского Оперного Театра. Он почему-то убрал со стола все эскизы декораций. Затем, постепенно, стол стал превращаться в футбольное поле. Появились зелёные газоны, ворота, штрафная площадка, центральный круг. Даже угловые флажки, точно такие же, как на стадионе.

- Не помешало бы немного отдохнуть перед поездкой.

- Но кто будет играть на этом прекрасном стадионе, и главное - как?

- Попробуем играть пуговицами, - предложил младший.

Каждый стал собирать себе команду из пуговиц. Старинная мамина шкатулка опустела прямо на глазах. Далее в ход пошла старая одежда: рубашки, пиджаки. Двубортное дедушкино пальто с крупными серыми пуговицами. Трофеев вполне хватило на три команды. Каждая из них получила личное время для тренировок. После нескольких интенсивных занятий команды были готовы к игре.

Правила - точно такие же, как в настоящем футболе, только техника игры другая.

Всего 3 компонента. Биток - большая плоская пуговица, игрок и мяч - маленькая пуговица.

И пошло! Игра очень понравилась всем. Вначале играли просто отдельные матчи, затем целые чемпионаты со своим календарём и таблицей, куда вписывали результаты игр. В конце концов, стали устраивать турниры, куда приглашались поиграть друзья братьев, со своими командами и болельщиками.

Болельщики, как и положено, шумно поддерживали свои команды, даже делали ставки. А после турниров устраивали вечеринки в честь победителя, которым почти всегда становился младший брат Валик. Я всегда болел за Валика, но в то же время мечтал и сам поиграть в футбол, хотя у меня не было своей команды.

Однажды заметил приоткрытую соседскую дверь. В прихожей никого не было, только в соседней комнате слышался тихий шелест бумаги – видимо, Генрих возился со своими эскизами.

Как завороженный, уставился на футбольное поле. Впервые я оказался наедине с этим чудом, и сейчас никто не может помешать мне дотронуться до ворот, пощупать флажки и даже немного поиграть. А вот и футболисты в картонной коробке – похоже, отдыхают после вчерашнего матча. Сердце моё гулко застучало. Вдруг резким движением я снял кепку, пересыпал в неё содержимое двух коробок и быстро направился к дверям.

- Так вот кто здесь, оказывается, шумит.

Испуганно глядя на Генриха, я прижал обеими руками шапку к голове и, пятясь к двери, пролепетал:

- Здесь у меня ничего нет…

- Я понимаю, ты только хочешь немного потренировать футболистов, подготовить их к завтрашней игре. Поиграй со мной, а то мне скоро уезжать, а так хочется напоследок. Играли долго, азартно, целых 2 тайма по 30 минут. Боевая ничья!

Через некоторое время я, счастливый, спускался по лестнице, крепко прижимая к груди подарок от Генриха - коробок, полный пуговиц.

Эмиль Чиабери, фото Галы Петри (C) Friend in Georgia