Михаил Касоев

Ее звали Керо. Свой первый сеанс оплачиваемого гадания на кофейной гуще она провела 12 апреля 1961 года. Опытная в гадании и иной эзотерике мама Керо - женщина, нижний подбородок которой лежал на ее же груди, была в тот день на всякий случай дублером дочери. Все прошло благополучно. За предсказание счастливых родов носатой девице с четырехмесячным животом она получила свои первые три рубля - и начала отсчет теневого стажа.

Всегуджаратская известность обрушилась на Керо после свадьбы дочери одного из партийных правителей города, юркая по-беличьи жена которого за три месяца до этого приводила ее «погадать на жениха». Распираемый восхищением провидческими способностями Керо, правитель в узком идейном кругу договорился до того, что «если бы товарищ Ленин 30-го августа 1918 года утром выпил бы с Керо чашечку кофе, он бы знал,что вечером в него будет стрелять Фанни Каплан».

Идея специализации дочери на свадебных предсказаниях принадлежала маме Керо. Она интуитивно полагала, что женские практика подсознания или сила желания естественным образом в подавляющем большинстве случаев и без гадания приведут к гарантированному результату. К тому же объявление о специализации позволяло «отстроиться» от конкуренток, всеядно берущихся гадать по любому поводу. Профессионалы не могут быть неразборчивы. Мама Керо еще очень надеялась на черный цвет волос дочери. Без объяснений - видимо, вкладывая в это что-то личное, она полагала, что «брюнеткам клиентки больше верят, чем блондинкам». Так, исправляя несовершенство настоящего и укрощая будущее, Керо стала придавать судьбоносные смыслы кофейным лакунам случайных органических паттернов, оседавших на дне и стенках миниатюрных чашек.

От других кофейных миссионеров города Керо отличалась тем, что щедро использовала только фарфоровые чашки сервиза «Мадонна», Made in GDR, барочная роспись которых придавала ритуалу гадания статус, художественность и некоторый историзм. Она умело прикрывала допрос диалогом, не впадала в конфиденциальное бормотание и была не чужда новаторству. Заметив однажды, как благосклонно действует на восприимчивость клиентки мелодия, исполняемая на пианино ученицей специализированной школы Элис, умницей-соседкой «из-за стенки», Керо согласовала со своим невидимым тапером афишу выгодных совместных выступлений. Керо тогда очень понравился чарующий термин, которым Элис характеризовала темп исполняемой сонаты – allegro nonmоlto. «Вот-вот, быстро, но не очень!»

По статистике, 100% молоденьких барышень энергично требовали детали встречи с возлюбленным. Керо, используя базовый стандарт : «Широко раскинув руки в стороны, вы бежите навстречу друг другу» - вдохновенно импровизировала на заданную тему. Хрупкие, невинно сжатые коленные чашки барышень начинали потеть. 80% из них при этом волновались: «а что на мне надето?» Но выяснялось, что недавно в гардероб по заказу провидения поступило как раз нужное платьице. Оно волнующе накроет комплект подходящего нижнего белья, которое даже на бегу будет пробиваться из-под платьица магнетическим рельефом потаенных бретелек, косточек и креплений. 20% барышень, преимущественно те, кто носили очки, как правило, переживали: «а как ОН выглядит?» Керо ничего не слышала о такой науке, как физиогномика, но в строгом соответствии с ней описывала голливудского актера Грегори Пека в ковбойском галстуке боло. Его образ «шел на ура» еще и потому, что Гуджарати, влюбленный в слухи, безоговорочно верил: папа Грегори (Георгия) - родом «отсюда» . До Октябрьской революции на Малой Татьянинской он держал аптеку, «ту самую, в которой в поздние советские годы можно было купить из-под прилавка импортные презервативы».

В начале перестроечного переполоха Керо даже подумывала съездить в Лос-Анджелес, познакомиться с актером, сравнить его живого со своим кофейным описанием. О том, что учтивость мистера Пека может ограничиться только обращением, она не подозревала: «Мэм! Еб вашу мать! Я четырежды оббежал землю. Широко раскинув руки! У меня болят ноги, не помогают лучшие мази моего папы. Да, он был аптекарем, но не в Гуджарати, glory to God! И папа никогда (never!!!) не торговал из-под полы презервативами. Он делал это открыто и свободно».

Вплоть до 1989 года Керо, сама томимая той самой «силой желания», регулярно смотрела на выбранную в небе звезду и чувствовала, что только один кто-то сейчас тоже смотрит на нее. Это мог быть метранпаж городской типографии Орба с жестким волосяным жабо, карабкающимся из-под вымазанной краской сорочки к самому кадыку. Или страдающий эмоциональными перепадами настроения исполнитель свадебной и похоронной музыки, душевно известный в Гуджарати как «Ай, джана». А может, никогда не разжимающий кулаков «вор в законе» Панчи, с привычкой двусмысленно приветствовать каждого встречного: «Целую ваши души»? Кто? Она была всего лишь «в одной чашке кофе» от ответа на этот вопрос, но оправдывала себя тем, что мистический Устав Службы Предсказании запрещал гадать «на себя».

В трудные времена, в период пандемии Гражданской войны, Керо, забыв о специализации, попыталась расширить меню своих гаданий, включив в него финансовую, медицинскую и даже военную навигацию. Безуспешно! У большинства клиентов не было ни денег, ни надежд на будущее. Последним к ней обратился одноглазый начальник артиллерии одной из противоборствующих сторон. Человек цели, он пришел к Керо в декабре прямо с фронта, располагавшегося на улице под окнами ее кухни, и требовал точно, «по кофею», для прямой наводки, сообщить ему, в какой из комнат осаждаемого здания прячется свергаемый вождь противника. «В Сальвадора Альенде хотя бы можно было попасть. Он на балконе стоял». Нужные координаты командир единственного орудия мятежников готов был оплатить сухими сигаретами. Он и кофе-то толком не выпил, но его разухабистая, по-ночному без меры наглая свита уничтожила все запасы Керо. Кофе закончился. Как выяснилось, выкурили и гонорарные сигареты.

Когда они ближе к рассвету ушли, Керо безнадежно послушала, как напуганный выстрелами ветер метался по Гуджарати и отгонял свой страх, стуча оставшимися без хозяев дверьми. Он бился в окна и о чем-то отчаянно сипел в щелях холодной веранды Керо. А ей слышалось непонятное: «Yosoy.. yosoy!» Широко раскинув руки, пытаясь хоть немного согреться, Керо быстро, но не очень, принялась ходить по комнате вокруг еще не пущенного на топку стола, над которым зябко сворачивался табачный дым…

Yosoy…Yosoy! Я есть… Есть!

Михаил Касоев, фото Галы Петри (C) Friend in Georgia