СОСЕДСТВЕННЕЙ СОСЕДЕЙ В МИРЕ НЕТ

Гала Петри

Глава Третья: пьяная

…А наутро они проснулись. Дом, конечно, прелестный. Старый-старый, толсто-каменный. Прохладный. Полный задушевных деталей. Но туалет у него, сорри, внизу. Во дворе-с. Один на всех. Один на всех, мы за ценой не постоим. Один на всех, мы сколько надо постоим. Идти туда надо сквозь соседей. Привет, Мэри. Здрасьти, дядя Эдик. Гамарджоба, Тамара-дэйда. Эта перспектива, кажется, тоже не была учтена мной. Ну что ж, надо идти. Как-то уж очень писать хочется.

- Стой, - говорит Тамара Петровна, - надо тебе накраситься сначала.

- Как это? – вопрошаю я в недоумении, - мне надо скорей туда.

- Ничего-ничего, - говорит моя суровая свекровь, - ты нанеси основные черты.

- Зачем?! – спрашиваю страшным шепотом.

- Ну, Мэри увидит, Тамара, Лариска. Первое впечатление. Мне надо, чтоб моя невестка вышла не как-нибудь.

Типа, все ж хотя бы постарайся, несчастная! До меня, мол, тебе один хрен как до луны, но все же!

Над этой историей мы забавлялись много лет. Сейчас я обожаю Тамару Петровну, вдогонку. За эту ее склонность к манипуляциям. Она верила, что все можно организовать, нажав нужные кнопки. Или отменить уже кем-то нажатые, если громко и грамотно опротестовать. Логика была такая: вот сейчас оно выйдет, молодое и никому не известное Галко, вынесет на лице грамотный макияж, а уж он им сам передаст нужный мессидж! Вот вы, дурки эдакие, как попало с утра, - скажет макияж соседкам, - а Тамарина-то Петровнина невестка – вот. Знай нас, аристократию! И сразу 1:0 в нашу пользу.

Ближе к полудню появляется Тариэл в сопровождении друзей-одноклассников, с которыми я познакомилась вчера – Гией и Бежаном. Все тут кажутся мне ужасными красавцами и красавицами. Контраст светлой кожи и темных глаз, ресниц, бровей, усов – это же по умолчанию ярко, броско. Форма как-то отступает на задний план, особенно на фоне улыбки и общей веселости. А Тбилиси тогда был реально веселым городом – или я сама была такой? Это потом мы с посмурнели, а пока резвимся от души. Гия имеет типичный выдающийся профиль – очень аристократический, на мой взгляд. За профиль друзья зовут его «Гия-нос». Ибо Гий в Грузии много – надо же как-то различать. Он не обижается. У Гии каштановые волосы, ухоженное лицо, элегантная одежда, тонкие пальцы, нежный взгляд с поволокой. (Он и сейчас такой). Бежан в другом стиле – горячий румянец, отчаянные темные кудри, смущенно-дерзкий взгляд (он и сейчас такой!).

Парни пришли помочь по хозяйству – ну, передвинуть мебель, что-то занести-вынести. Никто ж не жил тут лет пять или десять. Надо помочь. Но сначала кофе пьем, ясное дело. Я вхожу в роль хозяйки, развлекаю беседой. Ребята тоже стараются, мобилизуют все запасы русского.

- Ну как у вас там, - светски спрашивает Гия, - холодно, наверное?

Это про Сибирь.

- Ах, что вы! - салонным голосом отвечаю я. – Нынешняя зима была на удивление теплой. Ниже 50 градусов не опускалось.

Ребята отшатнулись и задумались. Я наслаждаюсь эффектом. Подходит муж:

- Да не слушайте вы ее! Она просто не хочет вас шокировать. Нынешняя зима была ужасной! Мы не вылезали из минус семидесяти. У Галки одна нога отмерзла, когда она в магазин ходила. Пришлось делать протез.

Парни в ужасе смотрят на мои ноги. Смущаются. Наконец мы все вместе весело ржем.

В один из первых дней мы идем в универмаг. Кажется, его называли ЦУМ? Тот, что на Марджанишвили, у моста, где сейчас ТВС-банк. Тут надо сказать о тогдашнем шопинге. Для забубенного советского покупателя Тбилиси был филиалом торгового рая! - благодаря огромной армии предприимчивых людей, именуемых «цеховиками». Тбилиси был маленьким раем и для них. Конечно, периодически в нем появлялись черти из разных ОБХССов и забирали этих святых деятелей, чтобы поджарить на статьях Уголовного Кодекса. Но особо не лютовали, жарили при комфортной температуре, ибо все ж были свои, и все играли по правилам. Через пару-тройку лет отдохнувший «цеховик» – бодрый, как после курорта, - вновь бросался в море бизнеса. Потому тбилисские прилавки изобильно колосились, и тут всегда было много интересненького, особенно для внешнего неизбалованного советского покупателя. И купить это можно было только тут, в тбилисском омуте – ибо в более широких просторах обхсс-черти были намного строже.

Мы с Тамарой Петровной идем в универмаг! Тусуемся в обувном отделе, примеряем дочке сандалики. И вдруг слышим звуки страшного скандала, в эпицентре которого – моя свекровь. На чудовищном грузинском, то и дело соскакивая на русский, она отчитывает продавщицу. Оказывается, та обронила напарнице – мол, я отойду, а ты пригляди тут, вон русские понаехали. О, что там было! Как ты посмела, девочка?! Я полжизни прожила в этом городе! Я приехала сюда, когда ты еще не родилась! Я тут постарела! А ну позови мне директора!!! Тамара Петровна знала, где бушевать. Тбилиси всегда уважал покупателя, да. Несмотря на дефициты и влияние севера, здесь тебя ценили за просто так, на автомате, по умолчанию. Например, всегда поздравляли, вручая покупку, желали счастливого обладания, не скупились на ласковое слово. Так что Тамара, вообще-то, была права, а девчонка просто не рассчитала, что такая северная дама просечет неосторожные грузинские речи. В общем, перед ней извинились.

Наша вписка в соседей продолжается! Соседи, родственники. Иногда они перетекают друг в друга – как в случае с Нели и Димой. Они наши дальние родственники, и я дала себе свободу не сильно вникать в хитросплетения, это заняло бы слишком много оперативной памяти. Ну, родственник и родственник. Но даже если он дальний, но живет по соседству, то это уже геометрическая прогрессия получается. Эффект сильно умножается, и этот дальний тебе уж как мать родная.

Итак, вечером у нас большой прием! Его организуют сосед-родственник Дима и Тамара Петровна. Свекровь поглядывает на меня с видом эксперта. Или как старшина на салагу – учись, мол, пока я жива, - вишь как надо? В шушабанде с вышеописанным тутовым деревом накрывается длинный стол (собирается из нескольких обычных и укрывается скатертью). Жарко, все окна открыты, и изо всех машет и подмигивает мне подружка тута. Верховодят Дима и его жена Нели. По возрасту они от нас с Давидом на полтора поколения – на серединке между нами и нашими родителями, и их дети тоже на серединке между нами и нашей дочкой. В шахматном порядке. Я пока что вежливо говорю им «вы». Жарится шашлык! Это значит, что все соседи будут приглашены. Ибо запах стоит весьма аппетитный – ты же не зверь какой, чтобы не угостить всех, кто его унюхал?

(Кстати, интересное наблюдение. Есть такой институт - «взять, если много». Такое обыкновение. Это я его так назвала. Например, кто-то из соседей жарит шашлык. Вкусно пахнет. Тебе хочется. Ты берешь свою тарелочку, подходишь и просто говоришь: вай, как здорово, - дай-ка мне пару кусочков! Мол, очень уж это как-то вкусно пахнет у тебя. Берешь, благодаришь и уходишь к себе кушать. Или. Вот, например, ты привез домой много-много винограда. Прямо несколько ящиков или даже целую машину. Сезон ртвели, вино будешь делать, например, - целую бочку или две. Может быть, у тебя квеври (зарытый в землю большой кувшин для хранения вина) во дворе. И вот ты выгружаешь машину, чтобы этот продукт захомячить куда положено. Выходит соседка с небольшим ведерком или тазиком – и спокойно нагребает из твоего ящика. Ух, какой хороший у тебя виноград, мол, - дай Бог, чтоб хорошее вино получилось. И все! Это считается – НОРМАЛЬНО. Ведь у тебя много, а у меня сейчас нету – отчего бы тебе не угостить, а мне не угоститься? Обе стороны относятся к взаимодействию с полной готовностью и симпатией. Понятно, что процессом мало кто злоупотребляет. И да, эта опция практически осталась в прошлом).

…Итак, жарится шашлык, на столе уже лежит тонна зелени, молодые огурцы и помидоры, крупно резаный сыр. Нели жарит у себя мчади (кукурузные лепешки – их надо подать горячими, к сыру). Дима притащил из дома огромную бутыль вина – он у нас кахетинец, отрабатывает программу! Вино из бутыли добывают при помощи резинового шлангчика. Занятие увлекательное, ибо сначала ты втягиваешь вино в себя, а потом уж направляешь зажатый шланг в мирное русло – в подставленный кувшин. Их много – несколько на стол, по одному на каждые 4-5 собутыльников. Тут же, в твоей застольной группке, образуется местный виночерпий, которой ласково и бдительно следит, чтобы твой стаканчик был полон. Никто тебя не принуждает – пей сколько хочешь или не пей вовсе – но стакан должен быть полный. Никогда не прикрывай его лапкой – мол, спасибо, мне не надо. Надо-надо! Вдруг ты поддашься искушению? Виночерпиев много, а тамада – один, как Бог! …Эх, эту песню – оду грузинскому застолью и как с ним бороться, - я спою в дальнейших главах. А пока у нас тут все мирно, без особых правил и излишеств, попросту. Мы просто собрались на скорую руку, чтобы пообщаться.

Дима наливает. Он же и тамада, ибо кто как не он? Конечно же, пьют за наш приезд, и каждый по очереди поздравляет нас, радуется, что наконец обрел нас, говорит добрые пожелания. И когда все выпьют твой тост, надо сказать ответное спасибо в виде тоста же – и только потом выпить. Мы так и делаем – знаю-знаю уже, обучена.

…Эге. Да уж. Не поняла. Что это, божечка?! Что это за напиток? Оказывается, до этого Галку развлекали и баловали разными там киндзмараули, оджалеши, хванчкарой… саперави, на худой конец. Первый раз я пила настоящее высокое грузинское вино на свое 20-летие. Его привез блистательный Андрей Константиныч, одну-единственную драгоценную бутылку, которую мы выпили вчетвером: мы с Давидом и его родители. Я никогда-никогда не пробовала такого вина. Оно было совершенно божественным. Оно было как необыкновенно богатый вкусом сок или компот – реально безумно вкусное. При поглощении его не было никакого преодоления! Ну и в дальнейшем если и не такие же шедевры, то примерно в том же духе. И вот - Дима знакомит меня с реальной жизнь.

Дай мне руку, малыш, и я поведу тебя в увлекательный мир грузинского пьянства! Это Кахетия, деточка, - жестко сказало мне вино. Оно ни разу не вкусное. От него несет дубовой бочкой. Оно крепкое. Его не станешь смаковать, разгуливая с бокалом. Реальное крестьянское мужское кахетинское вино. С ним только так: хрясь – и выпил! После первого «хрясь» с ним свыкаешься, как с неизбежностью. После второго «хряся» резко веселеешь, начинаешь хихикать, и тысячи идей рождается в твоем мозгу. После третьего в тебе фонтанами начинает бить любовь ко всему сущему. Каждый за этим столом твой брат или сестра, и вы будете любить друг друга вечно. Каждый тост – о, да! - это молитва! Ты обязан найти правильные, глубокие и щедрые слова, чтобы они дошли Куда Надо. Правильный адрес – это отнюдь не твоя голова, и даже не твое сердце, и даже не уши глубоко возлюбленных твоих собутыльников – нет! Правильный адрес – это Мироздание. Оно привело тебя в этот мир, вырастило лозу, дало волшебные свойства вину… И Оно, Мироздание, которое еще работает под псевдонимами Вселенная, Космос, Бог, Жизнь и Любовь, - оно собрало здесь всех этих необычайно прекрасных людей. И вот теперь вершится запрос Наверх! За тебя молятся, желая тебе того и этого. В тебе угадывают самые главные и сокровенные твои достоинства. Ах, как тонко они понимают твой ум, красоту, порядочность и надежность! Твое умение быть другом! Как они догадались, что ты такой добрый? И как верно они чуют твою глубокую любовь к ним! Ты внимаешь с благодарностью (а то и с благоговением – смотря который по счету стаканчик-то). И говоришь ответный тост – с исключительной ответственностью, используя слова глубокие и правильные, совершенно искренне и сердечно. Ведь тебе тоже надо замолвить словечко перед Тем Кто Наверху за твоих друзей по застолью.

Ребята, первый год своего грузинства я была реальной пьяницей. Я стала фанаткой правильного застолья и только что чай не пила под грамотные тосты. Часто моим проводником в мир пьяного был Дима. Я давно смирилась с его вином и даже нашла в нем достоинства. Я закалилась, выросла как профессионал. Прошел год или больше, мы с Давидом уже давно работали, к нам то и дело приходили друзья-подруги-коллеги с обеих работ, навыки оттачивались… И вот приезжает братец наш Константин с сослуживцами. Дима воспарил – как же, грядут новые, совсем новые гости! Шашлык-зелень-овощи-мчади-пхали-купати-вино. Все как положено, и я уже не салага необстрелянная, а – боец. Сидим. Потчуем иркутских гостей – Костиных коллег из Академгородка, которые понаехали тут на конференцию. Дима тамадирует на белом коне. Уже в ход идут рога – сначала маленькие, потом побольше… В каждой семье они есть, и отнюдь не только для красоты. Из них у нас пьют. Не всегда, ясное дело. На торжественных застольях, например. Или для юмора - когда шалить начинают. Или на спор.

Дима вдруг воспаряет и говорит мне, своей верной собутыльнице:

- А что, Галко, давай мы с тобой по рогу выпьем? Я вон тот, побольше, а ты – тот, что поменьше. Если одолеешь, то я тебя своим заместителем сделаю. Так и быть. Будешь вице-тамада.

Ах, ты гад. Такой наглости я не ожидала. Смотрю на рога. Тот, что поменьше, - стакана на два, не больше. А тот, что побольше – примерно с литр, не меньше. Больше-меньше, аха. Свекровина польская кровь, видно, заразная оказалась. Она бьет мне в голову, и я говорю строго и веско, как реальный пацан:

- Значит, так, Дима. Дай-ка ты мне тот, что побольше. И давай так: если я его выпью, то отныне я у нас буду тамада, а мы – моим заместителем. Вици-мици, понимаешь.

За столом попритихли. Русские смотрят, как чудят эти грузины. Дима со скептическим видом подает мне рог. Он тяжелый. Но нашего остапа уже понесло – отступать некуда, и Галко начинает пить. Галко начинает поглощать этот напиток. Этот вот, с позволения сказать... Давай-давай, смелая сибирская женщина! Смотрите, как русские бабы пьют! Держись, Галко, выиграй эту битву титанов. Я пью-пью-пью – и думаю: а и ничего уж такого, прорвемся как-нибудь! - и уже понимаю, что победа не за горами, пустеет и становится легким проклятый рог. Под гром аплодисментов я залихватски опрокидываю его над столом, показывая, что там не осталось и капли. Гремите, фанфары. Муж смотрит на меня с тревогой и гордостью. И какие же мы дураки, Господи. Наверное, вино было все-таки не Димино, ибо оно не причинило мне никакого вреда. Почти. Просто на второй день я ходила несколько выше уровня земли, прямо по воздуху - как если бы я была воздушным шариком.

…А вскоре мы с Димой разругались. Но об этом я расскажу в следующей главе.

(продолжение следует)

Гала Петри